– Не могу, сегодня – никак, я еще не закончил паковать вещи. – Джейми улыбнулся ему, потом показал рукой на коридор. – Анжелика договорилась с вами, что воспользуется вашим кабинетом?
– О да, всегда рад пойти навстречу, и это лучше, чем принимать посетителей в ее комнатах наверху, особенно этого. Не могу сказать, что он мне нравится.
– Андре в порядке, его музыка самая лучшая, безусловно, лучшая из того, что есть у нас здесь. Надеюсь, новости с «Гарцующего Облака» будут хорошими.
– Я тоже. Но я сомневаюсь в этом. Как вы думаете, Тесс на борту?
– Эта мысль приходила мне в голову. – Джейми широко ухмыльнулся, больше не состоя у нее на службе. – Это объяснило бы изменения в расписании «Гарцующего Облака». Так поступил бы Дирк.
– Она не Дирк, она гораздо хитрее, о чем приходится только сожалеть, мой дорогой друг. – Сводные братья и Тесс Струан не любили друг друга, но Дирк в дополнении к завещанию положил, что буде оба мальчика проявят себя в учении и преуспеют в науках, они должны быть использованы в «Благородном Доме» в полную меру их возможностей. Оба были умны и имели многочисленных друзей по Итону и университету, занимавших ныне видное положение в среде английской аристократии, в Сити и в парламенте, где сводный брат Альберта Фредерик только что получил место, что делало их еще более ценными. Но и в этом случае оба были уверены, что Тесс прогнала бы их, если бы не завещание Дирка. – Надеюсь, она не прибыла погостить – эта мысль нагоняет на меня тоску.
Макфэй рассмеялся.
– Мы просто задраим люки.
– Хеллоу, Андре.
– Добрый вечер, Анжелика.
Она сидела в своем любимом кресле рядом с окном эркера, шторы были раздвинуты, открывая вид на гавань.
– «Гарцующее Облако»?
– Да.
– Хорошо. Она на борту?
Андре криво улыбнулся.
– Это объяснило бы появление клипера.
– Это не имеет значения ни в том, ни в другом случае, – сказала она ровным голосом, но внутри у нее все тревожно сжалось. – Хотите выпить что-нибудь?
– Благодарю. – Он увидел открытую бутылку шампанского в ведерке со льдом и наполовину полный бокал на столе. – Вы позволите?
– Пожалуйста.
Это становилось ее привычкой: смотреть, как садится солнце, или встречать сумерки и наступление ночной темноты с шампанским. Всего один бокал, чтобы приготовиться к длинному вечеру и затем долгой ночи. Ночи теперь проходили по-другому. Она больше не клала голову на подушку и не уплывала, чтобы проснуться на рассвете. Сон теперь бежал от нее. Поначалу она испугалась, но Бэбкотт убедил ее, что страх только ухудшает бессонницу:
– Нам вовсе не нужно спать по восемь-десять часов, поэтому не волнуйтесь. Используйте это время с выгодой для себя. Пишите письма или дневник и думайте о хорошем – не тревожьтесь…
Дражайшая Колетта, – написала она вчера, – его совет помогает, но он забыл упомянуть о еще лучшей возможности, а именно СТРОЙТЕ ПЛАНЫ, что очень важно, потому что эта женщина задумала сокрушить меня.
Если будет на то воля Божья, я скоро окажусь в Париже, тогда я смогу рассказать тебе все. Иногда у меня возникает такое чувство, что моя жизнь здесь напоминает пьесу или роман Виктора Гюго, и Малкольма, бедняжки, никогда и не было на свете. Но мне нравится тишина и уединение, и я спокойно жду. Осталось всего несколько дней, и тогда я буду знать о ребенке, суждено ему появиться или нет. Я так надеюсь и надеюсь, и надеюсь, и молюсь, и молюсь, и молюсь, чтобы у меня был его ребенок, а также, чтобы твои роды прошли хорошо и подарили тебе еще одного мальчика.
Мне приходится быть осмотрительной. Я могу здесь положиться только на себя. Джейми – добрый друг, но он не многим может помочь, поскольку он больше не служит в «Благородном Доме», а этот Альберт Мак-Струан добр, совершенный джентльмен, высокородный британец и терпит меня лишь до поры до времени, пока ОНА не отдаст другие распоряжения. Сэр Уильям? Он – правительство, британское правительство. Сэратар? Бог знает, поможет ли он в действительности, но в любом случае это будет лишь постольку, поскольку я могу быть ему в чем-то полезной. Мистер Скай? Он делает все, что в его силах, но все ненавидят его. Андре? Он слишком умен и слишком много знает, и мне кажется, ловушка, в которой он оказался, сводит его с ума (мне так не терпится узнать, что ТЫ ДУМАЕШЬ!!!). Моя единственная надежда – Эдвард Горнт. К этому времени он уже в Гонконге и уже увиделся с ней. Мои молитвы и, я знаю, твои тоже за его успех каждодневны и многочисленны.
Итак, я использую мои ночные бдения, чтобы строить планы. Теперь у меня так много хороших планов и мыслей, как справиться с любым возможным затруднением, и много сил, чтобы справиться с теми, о которых я даже не осмеливалась думать, например, если Эдвард подведет меня или, не дай Господи, так и не вернется – ходят слухи об ужасных штормах в китайских морях, обычных в это время года. Бедная компания Дмитрия «Купер-Тиллман» потеряла еще один корабль. Бедные матросы, как ужасно море и как храбры люди, которые бороздят его просторы.
Андре справедливо говорит, что я не могу уехать отсюда и не должна ничего предпринимать, пока ОНА не объявит о своих намерениях. Я вдова Малкольма, все так говорят; мистер Скай зарегистрировал у сэра Уильяма целую кучу бумаг и еще больше отослал в Гонконг и еще в Лондон. Денег у меня достаточно, и я могу оставаться здесь так долго, как только пожелаю – Альберт Мак-Струан сказал, что я могу пользоваться кабинетом Джейми, когда он будет свободен, и у меня есть еще десять расписок, которые Малкольм приготовил для меня, поставив свою печать, но не заполнив сумму – только подумай, как он был заботлив, – и которые Джейми и вот теперь Альберт согласились признать, до сотни гиней на каждую.
Когда ОНА заявит о себе, я вступлю в сражение с ней. Я чувствую, что это будет сражение насмерть, но уверяю тебя, дорогая Колетта, смерть ждет не меня – это будет ее Ватерлоо, не мое, Франция будет отомщена. Я чувствую себя очень сильной, очень здоровой…
Она смотрела на Андре, ожидая, когда он заговорит. Его лицо было жестким, кожа побледнела и натянулась, и он похудел. Первый бокал он выпил залпом. Второй тоже. Теперь он потягивал третий.
– Вы прекраснее, чем когда-либо.
– Благодарю вас. Ваша Хинодэ, как она?
– Прекраснее, чем когда-либо.
– Если вы так любите ее, Андре, то почему ваши губы сжимаются, а глаза загораются гневом, когда я упоминаю ее имя – вы сказали, что мне можно о ней справляться. – Несколько дней назад он рассказал ей об их договоренности. О части ее, не о всем. Это вырвалось у него непроизвольно, когда не стало больше сил сопротивляться отчаянию. – Если вы так настроены против того, чтобы заниматься любовью в темноте, и это при той огромной цене, которую потребовала эта Райко, зачем вы вообще согласились на это?